Комментарий Анны Деменевой к постановлению Большой Палаты ЕСПЧ от 23 марта 2016 года по делу «Блохин против России»
Настоящий материал (информация) произведён, распространён иностранным агентом Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики» либо касается деятельности иностранного агента Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики»

Консультант аппарата Уполномоченного по правам человека в Свердловской области, кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории международных отношений Уральского федерального университета.
1. Факты дела и вопросы, поставленные перед Европейским Судом по правам человека
Заявитель – Иван Блохин, проживавший в Новосибирске, которому на момент рассматриваемых событий в 2004-2005 было 12-13 лет. Когда ему было 12 лет, его родители были лишены родительских прав, и в качестве его опекуна ему был назначен его дедушка. У заявителя были особенности в состоянии здоровья, он страдал неврологическими расстройствами – синдромом дефицита внимания, гиперактивностью и энурезом. Его опекун занимался его здоровьем, водил его к неврологу и психиатру, подростку был выписан курс лечения и регулярное наблюдение невролога и психиатра и консультации с психологом.
Поводом к обращению в ЕСПЧ стало задержание заявителя сотрудниками милиции по сообщению его соседки о том, что он вымогал деньги у ее сына. Подросток при нахождении в отделении милиции подвергся психологическому давлению, ему обещали в обмен на признание в совершении вымогательства выпустить его на свободу. В допросе не участвовали ни опекун, ни педагог, ни адвокат. Признательные показания были даны, впоследствии заявитель от них отказался, как только за ним в милицию явился опекун. Уголовное дело не было возбуждено, поскольку заявитель не достиг возраста уголовной ответственности, однако судом было принято решение о помещении подростка в Центр временного содержания несовершеннолетних правонарушителей на 30 дней «для исправления поведения» и «предотвращения дальнейших противоправных действий».
Заявителем ставился вопрос о нарушении в отношении него статьи 3 Конвенции о защите прав человека в связи с условиями нахождения в Центре для несовершеннолетних правонарушителей и в связи с неоказанием необходимой ему медицинской помощи. Заявитель, в частности, указывал, что спальню он делил с 7 другими несовершеннолетними. Днем лежать на кроватях или находиться в спальне было запрещено. Весь день дети проводили в пустой комнате без спортивного инвентаря и мебели, иногда им давали шахматы или другие настольные игры. За все время нахождения заявителя в центре прогулки состоялись всего два раза. Занятия проводились 2 раза в неделю – 20 детей разного возраста и уровня занимались только математикой и русским языком в одном классе. В Центре практиковались коллективные наказания, когда всю группу заставляли выстраиваться в линию и долго проводить стоя за нарушение режима одним из несовершеннолетних. В туалет они могли пойти только с разрешения и только группами по несколько человек, так что заявитель, страдающий энурезом, испытывал мучения от того, что ему приходилось терпеть и ждать. Несмотря на то, что опекун ставил администрацию Центра в известность о неврологических заболеваниях и необходимости прохождения курса лечения, заявитель лечения не получал, неврологом и психологом не осматривался. После освобождения из Центра в связи с ухудшением его состояния заявитель был сразу госпитализирован в больницу для лечения неврозов, где провел около месяца. В ноябре 2005 года он также около месяца провел в психиатрической больнице.
В жалобе также указывалось на нарушение статьи 5 Конвенции о защите прав человека, поскольку российское законодательство, в частности, Федеральный закон «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» не предусматривает такого основания помещения в центр, как указанное национальным судом в постановлении «для предупреждения совершения правонарушений», и «для исправления поведения».
В связи с отсутствием защитника в процессе допроса заявителя в полиции и отсутствием возможности допросить соседку и ее сына в судебном заседании о направлении заявителя в Центр, заявитель также жаловался на нарушение статьи 6 Конвенции.
Жалоба была направлена в ЕСПЧ в ноябре 2006 года. В 2013 году постановление по делу было вынесено Палатой из 7 судей, которая единогласно признала нарушение статьей 3, 5 и 6 Конвенции, однако российское правительство ходатайствовало о направлении дела в Большую палату, и этот запрос был удовлетворен. Через два с половиной года было вынесено Постановление Большой Палаты.
2. Содержание и значение постановления Большой Палаты ЕСПЧ
Впервые в отношении России в данном деле обсуждается система помещения под стражу несовершеннолетних, и учитывая тот момент, что дело рассматривалось Большой Палатой, ЕСПЧ подверг эту систему детальному анализу. При рассмотрении дела в Большой Палате в процесс в качестве третьей стороны вступили Mental Disability Advocacy Center (международная организация «Центр по защите прав лиц с проблемами психического здоровья», Лондон/Будапешт) и Лига прав человека Чешской Республики. Вступление в процесс международных правозащитных организаций демонстрирует актуальность проблемы нарушения прав несовершеннолетних при лишении их свободы в восточно-европейских государствах и заинтересованность в практике Европейского суда, позитивно влияющей на законодательные и административные реформы в этой сфере.
Европейский суд пришел к выводу, что отсутствие адекватной медицинской помощи заявителю составляло нарушение статьи 3 Конвенции – право не подвергаться бесчеловечному обращению. ЕСПЧ не согласился с аргументами властей государства-ответчика о том, что содержание под стражей имело целью воспитательный надзор в значении пп. d п.1 статьи 5 Конвенции. Рассмотрев условия нахождения заявителя в Центре, ЕСПЧ пришел к выводу, что воспитательный надзор в смысле данного пункта статьи 5 Конвенции должен происходить в специально приспособленной для этого обстановке и с достаточными ресурсами для этой цели. Заявитель был помещен в центр временного содержания в целях «исправления поведения» и предупреждения новых правонарушений. Его лишение свободы не являлось мерой, предваряющей помещение в какое-либо образовательное учреждение или иной воспитательный надзор.
Поскольку заявитель не достиг возраста уголовной ответственности, его помещение под стражу не могло рассматриваться и как законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом. Помещение заявителя под стражу не относилось к законным целям, указанным в тексте статьи 5 Конвенции, поэтому являлось произвольным.
Относительно процессуальных гарантий в ходе решения вопроса о лишении свободы заявителя ЕСПЧ обратил внимание на то, что заявитель не имел возможности контактов с семьей (со своим опекуном) и был лишен юридической помощи на допросе в милиции, в то время как допрос несовершеннолетнего сопровождался серьезным психологическим давлением. Признание заявителя, от которого он впоследствии отказался, было получено в условиях отсутствия юридической помощи, при решении вопроса о направлении заявителя в Центр не были предприняты меры к допросу соседки и ее сына, которые свидетельствовали о совершении им правонарушения, а значит, критическим образом повлияли на решение о направлении его под стражу. В таких условиях ЕСПЧ пришел к выводу о нарушении статьи 6 Конвенции (п. 1 и пп. «с» и «d» п. 3).
Большая палата согласилась с выводами Палаты, обращаясь в своих более подробных рассуждениях как к документам Совета Европы, так и к механизмам ООН (Конвенция о правах ребенка, Руководство по профилактике правонарушений несовершеннолетних, Правила защиты несовершеннолетних, лишенных свободы (так называемые «Гаванские правила»), Стандартные минимальные правила отправления правосудия в отношении несовершеннолетних («Пекинские правила»).
Очевидно, что постановление ЕСПЧ не касается частной ситуации. Внимание к этому постановлению обусловлено, прежде всего, справедливой критикой системы помещения под стражу несовершеннолетних, в которой на первый план выходит карательная функция, а не воспитательный надзор с необходимыми образовательными и корректирующими поведение ресурсами, а также не учитываются потребности несовершеннолетних, имеющих проблемы психического здоровья, которые во многом обуславливают и поведенческие расстройства, становящиеся причиной помещения их в центры временного содержания несовершеннолетних.
Мнение автора может не совпадать с мнением Института права и публичной политики
Видео
05 июля 2016 года на вебинаре, проводимом Институтом права и публичной политики, данное дело было прокомментировано Анной Деменевой.
Смотреть вебинар