КС оставил без изменения неопределенность в вопросе о привлечении к административной ответственности за научную деятельность по «иноагентской статье»

Своим Определением № 509-О от 27 февраля 2024 года Конституционный Суд РФ отказался рассматривать жалобу Института права и публичной политики (далее – Институт) на неконституционность ч. 1 ст. 19.34 КоАП РФ, предусматривающей административную ответственность за умышленное уклонение гражданина или организации от подачи заявления о включении себя в реестр “иностранных агентов”.

В 2021 году Институт был привлечен к ответственности по этой статье, несмотря на то, что никаких оснований для его включения в реестр “иностранных агентов” не было – организация занималась научной деятельностью и не имела никакого отношения к политической активности. Неопределенность “иноагентской” нормы, позволяющей в произвольном порядке привлекать к административной ответственности организации, занимающиеся наукой, и послужила основанием для обращения с жалобой в Конституционный Суд.

Институт является одной из самых уважаемых российских некоммерческих организаций, осуществляющих экспертную и научную деятельность в сфере права вот уже тридцать лет. Минюст, неоднократно проводивший проверки организации, тоже долгое время воспринимал её деятельность именно как научную. Никаких оснований для включения Института в реестр “иностранных агентов” Минюст по итогам проверок не находил ни в 2014, ни в 2016 году. Однако после внеплановой проверки организации в 2021 году, несмотря на то, что характер её деятельности оставался неизменным, Минюст поменял свое мнение и пришел к выводу, что Институт занимается политикой, но умышленно уклоняется от внесения себя в реестр.

Именно это стало одним из ключевых аргументов жалобы Института в Конституционный Суд. По буквальному смыслу ч. 1 ст. 19.34 КоАП РФ к ответственности может быть привлечено лишь то лицо, которое, получая иностранное финансирование, заведомо воспринимало свою деятельность как политическую, однако умышленно не подавало заявление о включении себя в реестр, тем самым нарушая закон. Ситуация с Институтом принципиально иная. Во-первых, в самом уставе организации предусмотрено, что она занимается научной деятельностью, и именно в качестве научной организации Институт всегда себя воспринимал и позиционировал. Во-вторых, сам Минюст долгие годы не давал Институту никаких поводов для изменения мнения о характере своей деятельности. Учитывая при этом, что научная деятельность была прямо исключена законом из перечня признаков “политической деятельности”, у Института не было ровным счетом никаких оснований для того, чтобы заявлять о себе, как об “иностранном агенте”.

Институт приводит абсолютно справедливый довод в своей жалобе: “Как следует из толкования судами закона, некоммерческие организации должны нести ответственность за то, что не предвидели, как по результатам очередной проверки Минюст оценит характер их деятельности и как он в определённый момент времени изменит своё толкование научной и просветительской деятельности Организации”. Здесь стоит добавить, что не предвидит этого даже сам Минюст – в рамках судебных процессов о привлечении Института к административной ответственности в ответ на вопросы защиты о том, как сотрудники контролирующего ведомства отличают научную деятельность от политической деятельности и соответственно принимают решение, кто должен быть наказан за отказ от добровольного “иноагентства”, представители Минюста неоднократно заявляли о том, что у них нет полномочий проводить анализ деятельности организации на предмет её научного характера, а также, что ни закон, ни административные регламенты самого Минюста не требуют такого анализа. Другими словами, представители Минюста подтвердили, что решения о том, кого из лиц, занимающихся наукой, превращать в “иностранных агентов” принимаются в произвольном порядке.

В ответ на эти и другие доводы Института Конституционный Суд заявил, что не видит никакой неопределенности в ч. 1 ст. 19.34 КоАП РФ, а также, что эта норма не предполагает произвольного привлечения некоммерческой организации к административной ответственности. Логика Суда такова. Во-первых, включение в реестр “иностранных агентов” носит уведомительный и добровольный порядок, поскольку в законе предусмотрена презумпция законности и добросовестности деятельности некоммерческих организаций и они сами должны оценивать собственные намерения с точки зрения наличия в них политической составляющей. Во-вторых, даже если организацию в реестр внёс Минюст, возможен судебный контроль этого решения и в рамках рассмотрения дела суд установит все фактические данные и придет к выводу, справедливо ли организация попала в реестр или нет и есть ли основания для привлечения ее к ответственности.

Делая такое заявление, Конституционный Суд во многом лукавит. Как показывает правоприменительная практика, последнее слово в вопросе оценки характера деятельности организаций всегда остается за Минюстом. Самостоятельное восприятие своей деятельности организациями не принимается в расчёт – все заявления о том, что организация добросовестно не считала свою деятельность политической всегда расцениваются контролирующим органом и судами, как попытка уйти от ответственности. Презумпция законности и добросовестности деятельности некоммерческих организаций благодаря этому превращается в фикцию. Этому способствует и сама норма о привлечении к административной ответственности, на неконституционность которой обращает внимание Институт, поскольку в ней также заложена неопределенность в вопросе о том, на основании чего следует делать вывод о притворстве заявлений организации о неполитическом характере её деятельности и, соответственно, о принятии решения о привлечении её к ответственности.

В своем Определении Конституционный Суд утверждает, что подлинной причиной обращения Института с жалобой было желание организации добиться квалификации Судом той деятельности, которую осуществляет Институт, в качестве научной, и подтвердить тем самым отсутствие у неё обязанности подать заявление о включении в реестр “иностранных агентов”, а это в полномочия Суда не входит. Однако, пытаясь уличить заявителя в злоупотреблении своим правом, Конституционный Суд упустил самую суть обращения и фактически оставил некоммерческие организации на произвол Минюста, так и не разрешив неопределенность в вопросе о том, где проходит грань между добросовестным восприятием своей деятельности в качестве неполитической и умышленным уклонением от заявления о себе, как об “иностранном агенте”, какой стандарт доказывания должен существовать по “иноагентским” делам в отсутствие четких нормативных определений политической и научной деятельности, а также, как избежать объективного вменения за якобы неисполнение обязанности назваться “иностранным агентом”, если презумпция добросовестности деятельности некоммерческих организаций правоприменительной практикой превращена в фикцию.