Защита прав несовершеннолетних при проведении задержания и обыска в их присутствии

1. Введение

В настоящее время ни Федеральный закон «О полиции» от 7 февраля 2011 года № 3-ФЗ (далее – Закон о полиции), ни Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее – УПК РФ) не содержат положений, обязывающих учитывать факт присутствия детей при обыске в жилище или задержании их родителей.

При этом задержания и обыски зачастую проводятся в присутствии несовершеннолетних детей. Практика показывает, что во время проведения указанных процессуальных действий сотрудники правоохранительных органов могут применять физическую силу по отношению к родителям на глазах у детей. Сотрудники правоохранительных органов могут угрожать родителям и унижать их в присутствии детей, а также повреждать имущество, включая детские игрушки, что может негативно отразиться на психологическом здоровье детей.

Алиса Юрьевна Колесова, клинический психолог и судебный эксперт, выступая с инициативой определения порядка проведения задержания и обысков в присутствии детей, комментирует:

«задержание родителя (значимого взрослого), а также обыск места жительства в присутствии ребёнка, безусловно являются психотравмирующим фактором, имеющим негативные последствия как для психологического состояния, так и для дальнейшего благополучного психического развития ребёнка. Становясь свидетелем задержания собственного родителя или значимого взрослого, ребёнок может испытывать сильные чувства тревоги и страха, потери защиты, утраты доверия и авторитета родителя или значимого взрослого. Ситуация задержания родителя способна сформировать искаженное восприятие о нём у ребёнка».

Также А.Ю. Колесова отмечает, что

«штурм и обыск жилище в присутствии ребёнка способны вызвать у него утрату безопасного окружения и формирование в его сознании беспомощности родителя, что является существенным негативным фактором для дальнейшего развития. Непонимание ситуации, чувство беззащитности и страх запускают множество механизмов, способных вызвать тревожные и невротические расстройства, которые могут повлечь ухудшение качества жизни. Родители являются для ребёнка главными людьми в жизни. Основной страх детей раннего возраста — разделение с мамой и папой. Позже, с развитием воображения, присоединяются страхи болезни и смерти родителей, страх одиночества и утраты безопасного окружения. Всё это имеет огромное значение для формирования доверия к миру, жизненных установок и психического развития в дальнейшем».

Таким образом, проведение обыска в жилище и задержания родителя в присутствии ребёнка способны сформировать у него внутриличностный конфликт, что впоследствии затруднит его развитие. В качестве основных постстрессовых реакций детей А.Ю. Колесова называет повышенную тревожность, логоневроз (заикание), отставание в развитии, навязчивые движения (включая детскую мастурбацию), невротический энурез, развитие фобий, ранний сексуальный опыт («ложное взросление» как попытка разрешить внутренний конфликт), самоповреждения, суицидальные мысли.

Далее будут проанализированы международные и национальные нормы, регулирующие защиту прав ребёнка (часть 2), а также будет рассмотрена возможность обращения с указанной проблемой в Конституционный Суд Российской Федерации (далее – Конституционный Суд) ( часть 3) и Европейский Суд по правам человека (далее – ЕСПЧ) (часть 4).

2. Анализ международных и национальных норм, касающихся защиты прав ребёнка

2.1. Международные нормы

Международные договоры, участницей которых является Российская Федерация, прямо не регулируют вопрос присутствия детей при проведении обыска в жилище или задержании их родителей. Однако международные договоры закрепляют общие принципы защиты прав ребёнка, которыми государства должны руководствоваться при осуществлении любых действий в отношении детей.

Согласно статье 3 Конвенции о правах ребёнка (далее – Конвенция), «во всех действиях в отношении детей первоочередное внимание уделяется наилучшему обеспечению интересов ребенка». Статья 16 Конвенции устанавливает, что «ни один ребёнок не может быть объектом произвольного или незаконного вмешательства в осуществление его права на личную жизнь, семейную жизнь, неприкосновенность жилища». В статье 19 Конвенции закреплена обязанность государства принимать все необходимые меры с целью защиты ребёнка от любых форм физического или психологического насилия. Кроме того, Комитет по правам ребёнка (далее – Комитет) ещё в 2011 году призывал стран-участниц выявлять передовые методы проведения процедуры задержания, которые соответствовали бы правам человека и правам ребёнка [1]. В качестве цели Комитет указывал разработку и применение специальных правил для правоохранительных органов в ситуациях, когда задержание родителей происходит в присутствии их ребёнка [2].

Защита прав ребёнка также обеспечивается международными договорами, регулирующими общую защиту прав человека. Например, Международный пакт о гражданских и политических правах в статьях 17 (право на частную и семейную жизнь) и 24 (особая охрана прав ребёнка) и Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах в статьях 10 (в части 3 особая охрана прав ребёнка) и 12 (право на физическое и психологическое здоровье) предусматривают такую защиту. Так, Комитет по экономическим, социальным и культурным правам в замечании общего порядка № 14 подчёркивал особую важность защиты здоровья детей [3].

Кроме того, права ребёнка защищаются на региональном уровне. Согласно статье 3 Конвенции по защите прав человека и основных свобод (далее – ЕКПЧ), «никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию». ЕСПЧ в решении по делу Kudła v. Poland отмечал, что чувство страха, унижения и неполноценности, вызванное действиями органов государства может в определённых случаях считаться унижающим достоинство обращением по смыслу статьи 3 ЕКПЧ [4]. Наконец, в статье 8 ЕКПЧ устанавливается право человека на частную и семейную жизнь. В решении по делу McLeod v. the United Kingdom ЕСПЧ указывал, что нарушение статьи 8 ЕКПЧ будет установлено, если действия полиции при обыске не пропорциональны законной цели обыска [5].

Таким образом, международные и региональные договоры, участницей которых является Российская Федерация, предусматривают особую комплексную защиту прав ребёнка, включая защиту его здоровья и частной и семейной жизни. При этом защита здоровья подразумевает защиту не только физического, но и психологического здоровья. При проведении процессуальных действий в присутствии детей сотрудники правоохранительных органов должны руководствоваться вышеперечисленными нормами и принципами международного права. В частности, они должны учитывать присутствие ребёнка при планировании обыска или задержания родителей, так как данные действия могут привести к ухудшению психологического здоровья ребёнка.

2.2. Национальные нормы

2.2.1. Национальные нормы, касающиеся защиты прав ребёнка

Права ребёнка также охраняются национальным законодательством Российской Федерации. Так, Конституция Российской Федерации в части 1 статьи 17 устанавливает, что в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права. Статья 21 Конституции закрепляет важность охраны достоинства личности и запрет на пытки, насилие, другое жестокое или унижающее человеческое достоинство обращение. В статье 23 Конституции предусматривается защита неприкосновенности частной и семейной жизни. В части 1 статьи 38 устанавливается, что детство находится под защитой государства. Наконец, в статье 41 закрепляется право человека на охрану здоровья.

Конституционный Суд в постановлении от 20 июня 2018 года № 25-П, разъясняя смысл статьей 38 и 41 Конституции, отметил «обязанность (государства) по защите прав несовершеннолетних и гарантированию им в приоритетном порядке права на жизнь и права на охрану здоровья как неотъемлемых и неотчуждаемых» [6]. В постановлении от 18 июля 2013 года № 19-П Конституционный Суд также указал на приоритетный порядок обеспечения безопасности каждого ребенка как непосредственно от преступных посягательств, так и от неблагоприятного воздействия на его нравственность и психику, которое может существенным образом повлиять на развитие его личности, даже не будучи выраженным в конкретных противоправных деяниях [7]. В пункте 2 постановления от 1 февраля 2019 года № 7-П Конституционный Суд отметил, что ущемление прав ребёнка несовместимо с самой природой положений Конституции, закрепляющих государственные гарантии поддержки и защиты семьи [8].

Кроме того, защита прав ребёнка в Российской Федерации осуществляется на федеральном уровне. Федеральный закон от 24 июля 1998 года № 124-ФЗ «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» в части 1 статьи 3 в качестве цели государственной политики в интересах детей выделяет содействие физическому, интеллектуальному, психическому, духовному и нравственному развитию детей, а также защиту детей от факторов, негативно влияющих на их развитие. Также Федеральный закон от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» в части 1 статьи 7 определяет охрану здоровья детей как одно из важнейших и необходимых условий физического и психического развития детей.

На основании приведённых положений можно сделать вывод о том, что в Российской Федерации защита здоровья (включая психологическое) и обеспечение нормального развития ребёнка является одной из наиболее приоритетных целей. Более того, в настоящее время в Российской Федерации ведётся активная политика по защите традиционных семейных ценностей, укреплению и защите института семьи. В связи с этим учёт присутствия детей во время обыска или задержания родителей или значимых взрослых не просто желателен, а необходим для обеспечения защиты прав ребенка. В свою очередь, практика проведения обысков и задержания родителей с применением насильственных методов воздействия в присутствии детей явно не соответствует целям и содержанию приведённых нормативных актов.

2.2.2. Национальные нормы, регулирующие процедуру обыска и задержания в Российской Федерации

Порядок проведения задержания в Российской Федерации регулируется статьёй 92 УПК РФ и статьёй 14 Закона о полиции. Данные положения никак не регламентируют порядок проведения задержания в присутствии несовершеннолетних.

Порядок проведения обысков устанавливается положениями статей 15 Закона о полиции и 182 УПК РФ. Статья 15 Закона о полиции не только не закрепляет обязанность учитывать присутствие детей при осуществлении вхождения (проникновения) в жилое помещение, но и вообще не упоминает о возможности их присутствия. Согласно части 11 статьи 182 УПК РФ, «при производстве обыска участвуют лицо, в помещении которого производится обыск, либо совершеннолетние члены его семьи». Несмотря на указание о том, что именно совершеннолетние члены семьи могут участвовать в производстве обыска, в статье 182 ни слова не говорится о несовершеннолетних, не участвующих, но присутствующих при производстве обыска. При этом часть 8 статьи 182 УПК РФ наделяет правоохранительные органы правом запретить лицам, присутствующим в месте, где производится обыск, покидать его, а также общаться друг с другом или иными лицами до окончания обыска.

Следует отметить, что в УПК РФ предусмотрены особые гарантии в отношении несовершеннолетних лиц, участвующих в производстве определённых процессуальных действий. Например, особенности проведения процедур и ограничения действий сотрудников правоохранительных органов установлены в отношении допроса, очной ставки, опознания и проверки показаний с участием несовершеннолетнего подозреваемого, потерпевшего или свидетеля. Так, при проведении указанных мероприятий с несовершеннолетним обязательно участие педагога или психолога [9]. Однако, как следует из приведённых положений, указанные гарантии распространяются только на несовершеннолетних, которые участвуют в тех или иных процедурах, а не просто присутствуют при их проведении.

Следуя той же логике, статья 9 УПК РФ предусматривает, что «в ходе уголовного судопроизводства запрещается осуществление действий и принятие решений, унижающих честь участника уголовного судопроизводства, а также обращение, унижающее его человеческое достоинство либо создающее опасность для его жизни и здоровья; никто из участников уголовного судопроизводства не может подвергаться насилию, пыткам, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению». Буквальное толкование данного положение приводит к выводу, что лица, не являющиеся участниками уголовного судопроизводства, но присутствующие при проведении тех или иных процессуальных действий (например, дети), не обладают защитой от унижающего человеческое достоинство или опасного для здоровья обращения.

Кроме того, часть 3 статьи 11 УПК РФ предоставляет определённые гарантии потерпевшему, свидетелю или иным участникам уголовного судопроизводства, а также их близким родственникам, родственникам или близким лицам при наличии достаточных данных о том, что им угрожают убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением имущества либо иными опасными противоправными деяниями. Данное положение не конкретизирует, кто понимается под «иными участниками судопроизводства». В частности, остаётся не ясным, подразумевает ли данная статья защиту близким родственникам подозреваемого (супругам, детям) в случае угрозы применения по отношению к ним насилия, включая психологическое. Если исходить из смысла главы 8 УПК РФ «Иные участники судопроизводства», подозреваемый не включается в данное понятие и, соответственно, на его близких родственников не распространяются гарантии статьи 11 УПК РФ.

Таким образом, несмотря на наличие в национальном законодательстве общих принципов, регулирующих защиту прав ребёнка, конкретные механизмы обеспечения этой защиты в отношении детей, не участвующих, но присутствующих при проведении обыска, задержания или иных процессуальных действий в отношении его родителей, отсутствуют.

3. Обращения с данной проблемой в Конституционный Суд РФ

В данном разделе будет рассмотрено, какие положения федерального законодательства потенциально могу быть обжалованы в Конституционном Суде в случае проведения обыска или задержания с применением насильственных действий в присутствии ребёнка.

Как отмечалось выше, ни УПК РФ (статьи 92, 182), ни Закон о полиции (статьи 14, 15) не предусматривают конкретный механизм защиты прав ребёнка, присутствующего при проведении обыска в жилище или задержания родителя или значимого взрослого. Также, анализируя статьи 9 и 11 УПК РФ, возникает неопределённость относительно существования гарантий для несовершеннолетний детей, не являющихся участником судопроизводства, но присутствующих при проведении процессуальных действий.

Выявленная неопределённость относительно гарантий для детей, присутствующих при проведении обыска или задержания их родителей, находит своё отражение в непоследовательной практике национальных судов, которая указывает на отсутствие устоявшегося понимания о наличии конкретного механизма защиты прав детей в таких ситуациях.

Суды приходят к выводу о том, что производство обыска в присутствии несовершеннолетних само по себе не является нарушением статьи 182 УПК РФ [10]. Например, в решении Ленинского районного суда города Смоленска от 30 апреля 2019 года по делу № 12-155/2019 суд прямо указал на то, что «уголовно-процессуальным законом (ст. 182 УПК РФ) не запрещено присутствие несовершеннолетних, не являющихся участниками проведения следственного действия, при производстве обыска в жилище».

При этом отдельные суды определяют факт присутствия детей и их психологическое состояние при обыске (задержании) как имеющий значение для принятия решения о назначении компенсации за моральный вред, причинённый правоохранительными органами [11], а другие считают это не релевантным [12]. Более того, компенсация назначается только при установлении нарушения правоохранительными органами законодательства о процедуре проведения обыска (например, отсутствие решения суда) или в результате незаконного уголовного преследования.

Кроме того, недавние примеры жестокого обыска и задержания с применением насилия в отношении Владимира Воронцова (администратора группы «Омбудсмен полиции» в социальных сетях) [13] и Анатолия Скворцова [14] на глазах у их детей подтверждает отсутствие у правоохранительных органов представления о гарантиях лиц (особенно несовершеннолетних детей), не участвующих, но присутствующих при проведении обыска и задержания.

На основании вышеизложенного делаем вывод о том, что при наличии ситуации, когда в результате присутствия ребёнка при задержании его родителей или проведения обыска в жилище ему наносится вред психологическому здоровью сотрудниками правоохранительных органов, представляется возможным обращение с жалобой в Конституционный Суд. В случае обращения следует проверить положения статьи 9, части 3 и 8 статьи 11, статей 92, 182 УПК РФ в совокупности с положениями статей 14, 15 Закона о полиции на соответствие части 1 статьи 17, статьям 21, 23, части 1 статьи 38 и статье 41 Конституции, так как имеет место неопределённость относительно существования конкретных гарантий для детей, не участвующих, но присутствующих при проведении таких процессуальных действий, как обыск и задержание.

4. Обращение с данной проблемой в ЕСПЧ

4.1. Потенциальное нарушение статьи 3 ЕКПЧ

Производство задержания и обыска представителями власти в присутствии детей могут затронуть права человека, предусмотренные статьёй 3 ЕКПЧ. Согласно данной статье, «никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию». Данное правило носит абсолютный характер и, соответственно, его нельзя ограничить. Для признания нарушения положений статьи 3 ЕКПЧ, необходимо доказать, что конкретная ситуация достигла «минимального уровня тяжести» нарушения [15]. При этом для установления фактов ЕСПЧ применяет стандарт доказывания «вне разумных сомнений» [16]. В приведённом выше деле Kudła v. Poland ЕСПЧ посчитал, что чувство страха, унижения и неполноценности, вызванное действиями органов государства может в определённых случаях считаться унижающим достоинство обращением по смыслу статьи 3 ЕКПЧ [17].

ЕСПЧ первый раз рассмотрел вопрос задержания родителей и обыск в жилище в присутствии детей в решении по делу Gutsanovi v. Bulgaria [18], в котором он признал нарушение статьи 3 ЕКПЧ. В указанном деле сотрудники полиции Болгарии, включая лиц как в форме, лиц в штатском, а также лиц, носящих маски, рано утром вторглись в дом, провели обыск и задержали отца семейства, не принимая во внимание присутствия его жены и несовершеннолетних детей. После данного события, младшая из дочерей стала снова заикаться, а старшая находилась в состоянии стресса, почти не говорила и стала бояться полицейских. Позднее дочери задержанного были осмотрены психиатром, который выяснил, что девочки страдают от тревожности. Жена задержанного также была осмотрена психиатром. Она жаловалась на бессонницу и тревожность, на основании чего психиатр выписал ей транквилизаторы.

При рассмотрении данного дела ЕСПЧ уделял внимание следующим факторам:

• характер задержания;
• учитывался ли факт нахождения детей в доме;
• подтверждалось ли ухудшение психологического состояния дочерей после задержания их отца диагнозом врача.

Относительно характера задержания ЕСПЧ отметил, что применение силы сотрудниками полиции во время задержания должно быть пропорционально и абсолютно необходимо [19]. В связи с этим сотрудникам надлежит определить, если основания полагать, что лицо будет сопротивляться аресту или попытается скрыться сам, или скрыть доказательства по делу [20]. ЕСПЧ подчеркнул, что любое применение физической силы представителями государства против лица, когда это не является строго необходимым, унижает человеческое достоинство и нарушает статью 3 Конвенции [21].

В данном деле ни задержанному, ни его жене и детям не был причинён физический вред [22]. Несмотря на отсутствие видимого физического вреда, сотрудники полиции применяли физическую силу в отношении отца семейства при задержании. Оценивая пропорциональность и необходимость применения силы в данном деле, ЕСПЧ указал на отсутствие доказательств, подтверждающих, что задержанный был опасен для полицейских [23]. ЕСПЧ посчитал, что даже наличие оружия в доме (о котором полицейским было известно) само по себе не было достаточным для оправдания назначения специальной группы сотрудников и степени применения силы в данном деле [24].

Вторым важным фактором, который исследовал ЕСПЧ, было то, что сотрудники полиции совсем не учли факт нахождения жены и несовершеннолетних детей подозреваемого в доме. Так как задержание происходило около 6 утра, разумно было предполагать, что дети ещё будут дома. В связи с этим ЕСПЧ подчеркнул, что не может требовать запретить правоохранительным органам осуществлять процессуальные действия в присутствии детей [25]. Однако возможное их присутствие на месте ареста является обстоятельством, которое необходимо учитывать при планировании и проведении полицейской операции такого типа [26].

Наконец, психиатром было подтверждено, что данное событие повлекло за собой серьёзные последствия для психологического здоровья детей и жены задержанного.

На основании этого ЕСПЧ пришёл к выводу, что в данном случае ситуация достигла минимального уровня тяжести нарушения и действия сотрудников полиции должны считаться унижающим достоинство обращением по смыслу статьи 3 ЕКПЧ.

Схожая проблема уже была рассмотрена ЕСПЧ в отношении Российской Федерации в решении по делу A v. Russia [27]. В данном деле сотрудники Федеральной Службы по контролю за оборотом наркотиков (далее – ФСКН), одетые в спортивные костюмы, задержали и избили подозреваемого в присутствии его 9-летней дочери (заявительницы) возле её школы. ЕСПЧ посчитал, что физическая сила, применённая сотрудниками ФСКН в отношении подозреваемого при задержании была чрезмерна. Кроме того, сотрудники ФСКН при планировании задержания не учли возможность присутствия дочери подозреваемого [28], которая после случившегося страдала от посттравматического синдрома, подтвержденного психиатром [29]. Действия сотрудников ФСКН не соответствовали принципу обеспечения наилучшего интереса ребёнка [30].

На основании этого ЕСПЧ пришёл к выводу, что в данном деле имело место нарушение статьи 3 ЕКПЧ. В частности, ЕСПЧ отдельно выделил нарушение позитивных обязательств государства, так как Российская Федерация отказывалась возбуждать уголовное дело о превышении должностных полномочий сотрудниками ФСКН, а судебное обжалование отказа не было эффективным [31].

Таким образом, можно сделать вывод о том, что данная проблема является не новой для Европейского Суда по правам человека, но всё же остаётся актуальной. Принимая во внимание решение 2019 года о нарушении статьи 3 ЕКПЧ Российской Федерацией за задержание подозреваемого в присутствии его ребёнка, примечательным является то, что на настоящий момент ситуация нисколько не изменилась в лучшую сторону. В связи с этим представляется возможным подача индивидуальной жалобы в ЕСПЧ по данной проблеме. Однако при подаче необходимо убедиться, что соответствующие критерии признания ситуации достигшей минимального уровня тяжести удовлетворены (насильственный характер задержания/обыска, чрезмерное применение силы, неучёт присутствия несовершеннолетних детей, а также подтвержденное специалистом ухудшение психологического состояния у этих детей после события).

4.2. Потенциальное нарушение статьи 8 ЕКПЧ

Производство обыска правоохранительными органами может затронуть права человека, предусмотренные статьёй 8 ЕКПЧ. Согласно части 1 статьи 8 ЕКПЧ, «каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции». В части второй указанной статьи предусматриваются основания ограничения данного права:

1. ограничение предусмотрено законом;
2. ограничение преследует законную цель;
3. ограничение необходимо в демократическом обществе.

Только при наличии всех трёх оснований ограничение данного право будет признано ЕСПЧ законным.

Первое основание означает, что проникновение в жилище должно быть осуществлено при соблюдении процедуры, предусмотренной национальным законодательством [32]. В случае, когда национальное законодательство разрешает проведение обыска в жилище не на основании судебного решения, ЕСПЧ признаёт такой обыск законным, только если государство компенсирует это последующей эффективной судебной проверкой произведённых мер [33].

Второе основание предусматривает требование о том, чтобы ограничения права на частную и семейную жизнь, неприкосновенность жилища были обусловлены законной целью. Часть 2 статьи 8 ЕКПЧ в качестве законных целей выделяет интересы национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, предотвращение беспорядков или преступлений, охрану здоровья или нравственности или защиту прав и свобод других лиц. Как правило, проведение обыска производиться с целью предотвращения преступлений, что не является спорным моментом при доказывании наличия или отсутствия нарушений ЕКПЧ.

Третье основание устанавливает, что действия правоохранительных органов при проведении обыска должны быть пропорциональны законной цели [34]. Для признания действий правоохранительных органов по производству обыска пропорциональными они должны проводиться на основе конкретного решения суда, сформулированного таким образом, который бы не позволял толковать решение слишком широко [35]. Также сотрудникам правоохранительных органов следует предпринять разумные и доступные меры предосторожности, включая проверку личности обыскиваемого [36]. Следовательно, даже если правоохранительные органы действуют на основании судебного решения при производстве обыска, в случае диспропорциональности их действий законной цели обыска их действия могут нарушить статью 8 ЕКПЧ.

Подводя итог, следует отметить, что вопросы присутствия детей во время задержания их родителей или во время проведения обыска в жилище обычно решаются в порядке статьи 3 ЕКПЧ. Так, в Gutsanovi v. Bulgaria, несмотря на то что заявители ссылались на нарушение положений статьи 8 наряду со статьёй 3 ЕКПЧ, ЕСПЧ, признав нарушение статьи 3, принял решения не исследовать нарушение статьи 8. Однако это не лишает возможности обращения в ЕСПЧ с жалобой о нарушении статьи 8 посредством проведения обыска или задержания в присутствии детей, если такие действия не соответствовали национальному законодательству Российской Федерации, закрепляющему процедуру их проведения или если действия правоохранительных органов были непропорциональны законной цели обыска или задержания.

5. Вывод

Проведение обыска в жилище и задержание родителя (или значимого взрослого) в присутствии детей, особенно с применением физической силы, может привести к непоправимым последствиям для психологического здоровья и развития ребёнка. В настоящее время законодательство Российской Федерации не предусматривает конкретных механизмов защиты для детей, присутствующих при проведении указанных процессуальных действий, несмотря на общие международные и национальные нормы, регулирующие защиту прав ребёнка. В связи с этим представляется возможным обращение с жалобой в Конституционный Суд для устранения неопределённости в части гарантий для детей, не участвующих, но присутствующих при проведении обыска или задержания. Более того, при наличии ситуации, когда в результате присутствия ребёнка при задержании его родителей или проведения обыска в жилище наносится вред его психологическому здоровью сотрудниками правоохранительных органов, представляется возможным обращение с жалобой в ЕСПЧ на нарушение статьей 3 и 8 ЕКПЧ.

---

[1] Committee on the Rights of the Child, Report and Recommendations of the Day of General Discussion on “Children of Incarcerated Parents”, 30 September 2011. URL: https://www.ohchr.org/EN/HRBodies/CRC/Pages/Discussion2011.aspx.

[2] Committee on the Rights of the Child, Report and Recommendations of the Day of General Discussion on “Children of Incarcerated Parents”, 30 September 2011. URL: https://www.ohchr.org/EN/HRBodies/CRC/Pages/Discussion2011.aspx.

[3] CESCR General Comment No. 14: The Right to the Highest Attainable Standard of Health (Art. 12), paras. 22-24. URL: https://digitallibrary.un.org/record/425041.

[4] ECtHR, Kudła v. Poland, 20002, para. 92.

[5] ECtHR, McLeod v. the United Kingdom, 1998, paras. 53-57.

[6] Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20 июня 2018 г. № 25-П «по делу о проверке конституционности подпункта 6 пункта 1 статьи 127 Семейного кодекса Российской Федерации и пункта 2 Перечня заболеваний, при наличии которых лицо не может усыновить (удочерить) ребенка, принять его под опеку (попечительство), взять в приемную или патронатную семью, в связи с жалобой гражданина К.С. и гражданки P.C.».

[7] Постановление Конституционного Суда РФ от 18.07.2013 № 19-П «По делу о проверке конституционности пункта 13 части первой статьи 83, абзаца третьего части второй статьи 331 и статьи 351.1 Трудового кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан В.К. Барабаш, А.Н. Бекасова и других и запросом Мурманской областной Думы».

[8] Постановление Конституционного Суда РФ от 01.02.2019 № 7-П «По делу о проверке конституционности подпункта «п» пункта 2 Перечня видов заработной платы и иного дохода, из которых производится удержание алиментов на несовершеннолетних детей, в связи с жалобой гражданина Г.А. Белоскова».

[9] Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 года № 174-ФЗ (принят Государственной Думой 22 ноября 2001 года, одобрен Советом Федерации 05 декабря 2001 года), часть 1 статьи 191, часть 1 статьи 280, статья 425.

[10] Решение Макарьевского районного суда Костромской области от 07 мая 2020 года по делу № 2-172/2020. Решение Ленинского районного суда города Смоленска от 30 апреля 2019 года по делу № 12-155/2019. Приговор Костомукшского городского суда Республики Карелия от 27 мая 2014 года по делу № 1-2/2014(1-110/2013).

[11] Решение Советского городского суда Калининградской области от 03 декабря 2019 года по делу № 2-741/2019. Решение Нижнеломовского районного суда Пензенской области по делу № 2-665/2010. Решение Октябрьского районного суда города Краснодара от 24 октября 2012 года по делу № 2-2913/2012.

[12] Апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 13 марта 2018 года по делу № 2-3674/2017. Решение Бердюжского районного суда Тюменской области от 05 марта 2014 года по делу № 2-20/2014.

[13] «К администратору паблика «Омбудсмена полиции» пришли с обыском», Медиазона. URL: https://zona.media/news/2020/05/23/om.

[14] «Полиция выпилила дверь в квартиру калининградца, сочтя его админом паблика ВК. И, кажется, крупно ошиблась», Medialeaks. URL: https://medialeaks.ru/2307amv-kaliningrad-police/.

[15] ECtHR, Nevmerzhitsky v. Ukraine, 2005, para. 50.

[16] ECtHR, Gutsanovi v. Bulgaria, 2013, para. 54.

[17] ECtHR, Kudła v. Poland, 2000, para. 92.

[18] ECtHR, Gutsanovi v. Bulgaria, 2013, para. 137.

[19] ECtHR, Gutsanovi v. Bulgaria, 2013, para. 125.

[20] Там же.

[21] Там же. ECtHR, Rachwalski and Ferenc v. Poland, 2009, para. 59.

[22] ECtHR, Gutsanovi v. Bulgaria, 2013, para. 120.

[23] ECtHR, Gutsanovi v. Bulgaria, 2013, para. 129.

[24] Там же, параграф 130.

[25] Там же, параграф 132.

[26] ECtHR, Gutsanovi v. Bulgaria, 2013, para. 132.

[27] ECtHR, A v. Russia, 2019.

[28] ECtHR, A v. Russia, 2019, para. 67.

[29] ECtHR, A v. Russia, 2019, para. 19.

[30] Там же, параграф 55.

[31] Там же, параграф 69.

[32] ECtHR, L.M. v. Italy, 2005, paras. 29 and 31.

[33] ECtHR, Işıldak v. Turkey, para. 51.

[34] ECtHR, McLeod v. the United Kingdom, 1998, paras. 53-57.

[35] ECtHR, Van Rossem v. Belgium, 2004, paras. 44-50.

[36] ECtHR, Keegan v. the United Kingdom, 2006, paras. 33-36.